— Один из главных вопросов для всех регионов сегодня — национальные проекты. Насколько успешно они реализуются в Якутии и готов ли бизнес принимать участие в этом процессе?
— Я считаю, что без активного участия бизнеса реализация нацпроектов вообще невозможна. Взять то же расселение аварийного жилья, строительство дорог, проекты, связанные со здравоохранением, образованием, — везде роль бизнеса либо определяющая, либо очень значительная. В Якутии бизнес не просто выражает интерес, но и уже активно участвует в реализации нацпроектов.
Но есть определенные моменты, на которые обращают внимание и власти, и бизнес.
Как я уже говорил ранее, нам необходима определенная адаптация нацпроектов к дальневосточным регионам, нужно учитывать специфику территории, когда речь идет о больших, масштабных планах и проектах.
Так, необходимо понимать, что у нас трудные климатические условия, соответственно, тот же строительный сезон намного короче, а условия работы — более сложные. Таким образом, это может повлиять как на сроки проведения конкурсных процедур, так и на само строительство. Надеюсь, что все подобные моменты будут учтены при дальнейшей шлифовке механизма работы с нацпроектами.
Ведь вы знаете, что сейчас не только в нацпроект по повышению производительности труда вносятся корректировки. И мы, и другие регионы Дальнего Востока и Крайнего Севера обращаемся в Минстрой, в Минэкономразвития, в Минобрнауки, в Минздрав и в другие ведомства с просьбой учесть нашу дальневосточную специфику и при работе с другими нацпроектами.
Например, на Восточном экономическом форуме, с министром здравоохранения Вероникой Скворцовой обсуждались необходимые и возможные корректировки курируемого нацпроекта для ДФО.
— Вы ранее неоднократно говорили о том, что Якутия войдет в нацпроект по повышению производительности труда в 2020 году. Сроки не меняются?
— Нет, планы не изменились, ряд предприятий подтвердил нам свое участие в этом национальном проекте, а регионом, в свою очередь, была отправлена заявка в Минэкономразвития. Мы вправе войти в нацпроект по собственному желанию, и мы его выразили, тем более что Якутия ежегодно показывает рост большинства экономических показателей.
— Столь острая проблема, как обмеление реки Лена, не скажется на подготовке к зиме и северном завозе? Речь в первую очередь идет о топливе.
— Существенно сказаться на жизни в регионе и тем более на экономике обмеление Лены не должно — это периодически повторяющийся процесс. По словам ученых, этот цикл составляет примерно 12 лет.
В этом году мы — вы правы — испытываем проблемы из-за обмеления реки. Так, топливо пока не завезли в том количестве, в котором оно нужно для обеспечения аэропорта в Якутске. Поэтому мы приняли достаточно экстренные меры: ввели режим ЧС на территории города Якутска и городского округа Жатай для того, чтобы иметь возможность до конца навигации обеспечить завоз необходимого количества авиационного топлива.
Но есть и более серьезные примеры прошлых лет. Например, я могу напомнить 1985 год, когда в период обмеления была практически полностью сорвана навигация на Лене. Тогда еще Советский Союз самолетами военной авиации завозил топливо для бесперебойной работы алмазных карьеров — десятки тысяч тонн было доставлено самолетами военной авиации, потому что реально по реке невозможно стало доставлять грузы.
— Вы сказали, что пришлось принять экстренные меры, ввести режим ЧС в Якутске и Жатае. Насколько затратным это оказалось для бюджета региона?
— Суммировать и оценивать понесенные затраты будем по итогу, пока такие подсчеты не проводились. Могу сказать, что основные расходы связаны с проведением работ на самой реке, с организацией канала, по которому суда могут проходить и разгружаться на базе Якутска. Неудобства и расходы связаны также с тем, что сейчас суда идут с неполной загрузкой из-за малых уровней воды.
В этом году снижение уровня воды пришлось ближе к концу срока навигации. Случись это ранее, ситуация была бы гораздо сложнее.
Мы не застрахованы от повторения подобной ситуации в будущем, поэтому на первый план выходит необходимость строительства моста через Лену. Если бы возвели мост, то этой проблемы не было бы совсем.
— Вернемся к нацпроектам, с которыми во многом связан проект по выдаче цифровых образовательных сертификатов. Насколько успешно он стартовал в регионе, можно ли подвести его первые итоги?
— Проект по выдаче цифровых образовательных сертификатов только начал реализовываться. Мы планируем, что в 13 учреждениях у нас пройдет обучение работе именно в цифровой среде 1 тыс. человек, в числе которых и государственные чиновники, и муниципальные. Задача проекта — адаптировать людей к новым задачам и условиям, сделать так, чтобы работа в цифровой среде из экзотики стала привычкой и необходимостью.
— Сами участники проекта как отзываются о нем, как они воспринимают сам процесс?
— Вы знаете, я недавно был на открытии как раз одной из наших сессий. У многих сначала было такое впечатление, что это очередная обязаловка. Видно было по глазам, что многие только и думают, как бы после обеда уйти. Я сказал участникам, что им необходимо первый день вытерпеть, а дальше они уже сами не захотят уйти. Так и получилось: в первый день они потерпели, а потом все с удовольствием занимались, все пропустили через себя. Главное — относиться к этому обучению как к необходимости, которая позволит более качественно и эффективно выполнять свои обязанности.
— Недавно Аналитическое кредитное рейтинговое агентство (АКРА) представило свое исследование о том, что дальневосточным регионам будет достаточно сложно выполнять все расходные обязательства. Отмечалось, что не все регионы активно участвуют в реализации программ облигационных региональных займов. При этом Якутия называлась как регион, где наиболее активно работают с этой программой. Как вы сами оцениваете свою работу?
— Я уверен, что чем больше регион работает на таком поле, как рынок облигационных займов, чем в более открытой конкурентной среде размещает свои займы, тем более четко видно качество управления финансами. Если регион достаточно успешно размещает облигационные займы в немалых объемах, успешно их обслуживает, то это говорит о высоком качестве управления финансами. С этой точки зрения я согласен, что Якутия — один из лидеров не только дальневосточного, но и российского рынка. Эту работу мы будем продолжать, о конкретных параметрах я сейчас не буду говорить, но желания сокращать эти объемы у нас нет.
— Выступая на одной из сессий ВЭФ, председатель правительства региона Владимир Солодов говорил о том, что сейчас порядка 30 больших проектов в Якутии реализуется на основе государственно-частного партнерства (ГЧП) на внушительную сумму порядка 15,6 млрд рублей. Ведутся ли сегодня переговоры по новым проектам, которые могут пополнить инвестиционный портфель региона?
— Механизм государственно-частного партнерства — очень важный инструмент для реализации проектов на территории Якутии, в том числе при строительстве инфраструктурных и социальных объектов. Республика сейчас является одним из лидеров и на Дальнем Востоке, и в целом по стране по реализации этих проектов, мы будем их развивать и стремиться к увеличению их числа. На подходе уже несколько проектов на основе ГЧП, соглашения по которым будут заключаться буквально на днях. Более того, строительство Ленского моста мы сегодня рассматриваем через призму частной концессионной инициативы — с профильными министерствами правительства РФ консенсус по механизму реализации этого проекта у нас уже достигнут.
— На ВЭФ было заявлено, что Росгеология станет координатором работы на арктическом шельфе. Какая работа ведется на шельфе в Якутии, какими компаниями и насколько успешно?
— У нас ведется разведка месторождений на шельфе, в режиме добычи площадок пока нет. С Сергеем Горьковым, генеральным директором Росгеологии, у нас очень хороший вектор развития отношений. Мы создали совместную рабочую группу, которая эффективно работает по ряду площадок.
Более того, я считаю, что мы в ближайшее время будем выходить на конкретные решения, причем не только в части разведки месторождений полезных ископаемых. Планируем, что будем создавать совместные предприятия для получения лицензии и отработки месторождений.
— Одна из проблем всех северных регионов — обращение с твердыми коммунальными отходами (ТКО). Будет ли в Якутии региональный оператор передан в руки республиканского предприятия?
— Мы уже получили контроль над этим предприятием — теперь 51% «Якутскэкосетей» принадлежит дочерней структуре — государственному унитарному предприятию республики.
— Еще одна проблема — лесные пожары, которые охватили огромные территории Сибири и Дальнего Востока. Горел Красноярский край, проблема была в Иркутской области, Забайкалье и Якутии. Было предложено провести эксперимент по страхованию ответственности лесопользователей от пожаров, и пилотными регионами для этого выбраны Иркутская область, Красноярский край и ваш регион. Какие вы для себя ставите задачи, вступая в проект?
— Знаете, я, конечно же, считаю, что такие проекты по страхованию ответственности лесопользователей нужны. Вместе с тем для Якутии это не очень актуально, потому что у нас 97% пожаров возникает из-за сухих гроз — это подтверждает проверка. У нас нет промышленной вырубки леса в тех объемах, которая есть в Красноярском крае, поэтому у нас нет и проблемы поджогов.
В Якутии проблема связана с тем, что не хватает денег в бюджете региона на авиалесоохрану, и огромное количество пожаров, которые возникают после так называемых сухих гроз, не может оперативно тушиться службами авиалесоохраны в первые сутки. А когда пожар разгорается, уже нет ни человеческих, ни технических ресурсов для его устранения. Поэтому для нас решение проблемы лесных пожаров заключается не в страховании ответственности лесопользователя, а в увеличении финансирования авиалесоохраны. Конечно, раньше республике выделялось 100 млн рублей, сейчас — 200 млн, сумма увеличена. Но нам ежегодно необходимо до 600 млн рублей.
— В связи с этим возникает вопрос о перераспределении полномочий между федеральным центром и региональными властями в части лесоохраны по определению зон контроля. На ваш взгляд, есть в нем необходимость?
— Против увеличения площади зон контроля и их числа мы совсем не возражаем. Ранее нас, меня лично, много раз за это «по голове били». За что ругали? За то, что мы тушим пожары там, где мы не должны их тушить, — порой количество таких пожаров доходило до 40% от всех, которые удалось потушить.
Сейчас нам говорят, что согласятся с нами, — мы можем сами определять, где нужно тушить пожар. Но нам необходимо не только разрешение, но и деньги — 200 млн рублей для Якутии, где 255 млн гектаров леса. Это мизерная сумма.
— Не могу не спросить о ситуации с рудником «Мир», принадлежащим компании «Алроса» и приостановившим работу несколько лет назад. Когда он будет восстановлен?
— Пока, до 2024 года, у нас должен быть уже полностью разработан и проведен через госэкспертизу план восстановления рудника. Соответственно, в 2024 году работа должна начаться, и специалисты оценивают, что работы займут от шести до восьми лет. Скорее всего, возобновить работу рудник сможет в 2030–2032 годах. Если будет возможность, то, конечно, сделаем это быстрее, так как и мы, и акционерная компания «Алроса», и Якутия — все заинтересованы в том, чтобы этот рудник был восстановлен гораздо быстрее.
— А вы не привлекали дополнительно специалистов, чтобы этот проект пошел быстрее?
— Сейчас лучшие российские специалисты работают над этим. Еще раз говорю: все сейчас заинтересованы в том, чтобы выполнить все в кратчайший срок.
— Понятно, что ситуация отразилась и на экономике региона, и операционные показатели компании «Алроса» за первое полугодие и июль ниже прошлогодних. Насколько серьезно это повлияет, по вашему мнению, на дивиденды, которые получает в том числе республика? По бюджету этого года, с учетом снижения отчислений «Алросы» как налогоплательщика, будет ли какая-то корректировка?
— Конечно, снижение объемов продаж продукции «Алросы» будет, потому что продажи достаточно серьезно упали на мировом рынке, снизились и цены. Это связано в первую очередь с огромным выбросом сырья с индийского рынка, накопленных на нем запасов в процессе определенной «чистки». Мы надеемся, что этот кризис от переизбытка сырья скоро закончится, потому что все компании снижают производство, при этом ювелирный рынок растет, что свидетельствует о скором — в течение полугода — восстановлении рынка.
Вместе с тем компания чувствует себя нормально, никаких проблем с выплатой кредитов, с выполнением социальных обязательств, уровнем заработной платы, инвестиционных планов нет. Другой вопрос, конечно, в том, что из-за падения объемов продаж налоговые отчисления в бюджетную систему РФ и республики будут объективно падать. Мы сейчас как раз с компанией и с основными акционерами работаем над тем, чтобы снижение отчислений было минимизировано.
— О каком снижении мы можем говорить?
— Здесь я воздержусь от того, чтобы назвать конкретную цифру, потому что все будет зависеть от возможности корректировки цен на рынке. Понятно, что дивиденды в следующем году уже будут ниже дивидендов этого года — это падение, которое у нас восемь месяцев идет, оно не пройдет бесследно. Но я считаю, что механизмы для того, чтобы не потерять налоговые отчисления, есть, и их надо задействовать.
Что касается дивидендов, то сейчас мы получаем их дважды в год. Если первое полугодие 2020 года будет лучше первого полугодия 2019 года, то мы сможем получить столько же, сколько в этом году. Но, опять же, все зависит от рынка.
— То есть мы можем говорить о том, что сумма налоговых отчислений в республиканский бюджет тоже будет сохранена на уровне текущего года?
— Мы работаем над тем, чтобы она была сохранена. Мы же все сценарии просчитываем, среди них есть оптимистичные, консервативные, негативные, в которых бюджет теряет определенные суммы. В последнем случае мы, может быть, будем говорить о мерах господдержки. Например, о возможности повторить опыт 2009 года, когда Гохран России купил алмазы, которые через некоторое время продал с большой для себя прибылью.
— Еще один вопрос о крупном, перспективном и важном для Якутии и всего Дальнего Востока инвестиционном проекте. Во сколько оцениваете инвестиции строительства завода сжиженного природного газа (СПГ) в Якутии?
— Самые разные цифры называются, потому что пока еще не определен проект, который можно назвать базовым. По различным оценкам, от 10 до 120 млрд рублей. Сейчас китайские инвесторы вышли с проектом завода СПГ, есть также предложения ряда российских компаний. Ожидаем, что до середины сентября у нас появится новый основной акционер в ЯТЭКе, и у него тоже есть проект, связанный с производством СПГ.
Безусловно, для нас очень важно, чтобы в рамках проекта по производству СПГ был также реализован проект по выработке моторного топлива для нашей республики — это одно из главных наших условий, и, встречаясь с потенциальными инвесторами, я вижу, что они это понимают. Мы будем поддерживать тот проект, который даст республике возможность производить собственное моторное топливо на территории республики.
Беседовал Дмитрий Осипов.
«ТАСС».
